pegasoff: (изи-райдер)
The Art Newspaper ежегодно публикует топ-100 самых посещаемых в мире художественных музеев. Вот PDF-файл с последними доступными данными (см. страницы 3 и 15).

Приятно, что в топ-100 входят три отечественных музея: Эрмитаж на 9-м, комплекс музеев Московского кремля на 24-м и Третьяковка на 33-м местах.

Я был:
— из топ-10 в 9 (не был только в музеях Ватикана)
— из топ-50 в 20
— а всего из топ-100 в 27

Есть, к чему стремиться. А как у вас?
pegasoff: (футболист)
А вот и третья заметка о бичах современной массовой культуры (см. ранее первую и вторую).

Недавно посмотрел подряд в один день «Ля-ля-ландию» и «Союзников». Оба фильма гордо ссылаются на самую переоценённую кинокартину в истории, первый — сюжетными ходами, второй — сеттингом (местом действия). Не видели «Касабланки» — не сможете тонко оценить высокий вкус создателей новых лент. Кино не раскроется. Ваша проблема.

Скрытое цитирование часто связывают с наступлением постмодернизма. Типа, нынешней цивилизации больше нечего сказать. Она способна только рефлексировать, пересказывая прошлое.

На самом деле, грех цитирования — это грех гордыни в ипостаси снобизма. Гордыня — один из Семи смертных грехов. Вам понравилась «Ля-ля-ландия», вы рассказали про это знакомому, он быстро выяснил, что «Касабланку» вы не видели и резюмировал: вы ничего не поняли в новом фильме. Восполняйте пробелы в образовании. Вы невежда.

Чуть ли не в каждое произведение ныне засовывают аллюзии и реминисценции. Это ж плагиат, зачем вы украли? Я не крал, я цитировал.

Придумайте что-нибудь новое и лично своё. Это невыносимо трудно, но всё же. Когда я вижу цитату, я снимаю свой браунинг с предохранителя.
pegasoff: (изи-райдер)
Как-то я написал заметку о сериальщине, ставшей бичом современного творчества. И тогда же обещал рассказать про вторую тенденцию, которая бесит меня в современной массовой культуре. Не знаю правильного слова — комиксность или комиксятина, короче то, что касается всякой супергероики.

Главная претензия — игнорирование законов мира и отсутствие логических связей. Паутина из рук, лучи из глаз и бег со скоростью света: пресловутый It's Magic!, которым в дурном фэнтези объясняются все нескладушки.

Логика сломана и внутри вымышленного сеттинга. Способности Тора и Хок-Айя несопоставимы по крутизне. У Бэтмена не может быть шансов против Супермена.

И страшно, чему они нас учат. Культура комиксятины — это пропаганда эгоцентризма и самолюбования. Брюс Уэйн и Тони Старк никогда не поделятся своими технологиями с человечеством, иначе лишатся важной для них уникальности. Супермен никогда не спасёт мир до конца, иначе о нём забудут.

Заложенная в комиксах ролевая модель — это такая мерисьюшность, чем бы хотел быть никчёмный автор и чем захочет стать никчёмный читатель. Самый популярный персонаж не предпринял вообще ничего, чтобы стать крутым. Человеку-Пауку даже не пришлось чему-то там учиться (как Уэйну и Старку), ему дано свыше. Это апология лени, одного из семи смертных грехов.

И пугает, что комиксятины всё больше и она всё популярней. Садишься смотреть НФ, а она оказывается комиксом. Сценаристы не заботятся о причинно-следственных связях, списывая на «итс мэджик». Скоро всё, что мы читаем и смотрим, будет комиксами.

(Про третий бич написал здесь.)
pegasoff: (футболист)
Сама идея уничтожения храмов (пальмирских, в нынешнем случае) мне кажется бессмысленной. Я видел огромное количество храмов разной степени разрушенности на территориях, где ранее бушевали гражданские войны. Кончится ИГИЛ, как кончалась любая подобная ИГИЛу современная хрень (устаревшая сегодня лет на триста) — и любому историку очевидно, что сегодня взорванное будет легко отреставрировано через пару лет — возможно, ещё и с новыми археологическими открытиями. Для будущего развития региона и завоевания позиции в трипэдвайзоре ценна не целостность, а взгляд культурных оценщиков (читай — ребят из ЮНЕСКО), а их никогда не волновало, что половина камня выложена с нуля в последний год. То есть мне немного жалко, что я не успел побывать в Сирии 5 лет назад, но с другой стороны — понимаю, что мало потеряю от послекризисных впечатлений, когда поеду туда через пару лет.
pegasoff: (футболист)
Романский стиль в архитектуре придумали итальянцы на основе древнеримских традиций зодчества. Одним из первых образцов стиля считается базилика Сан-Витале в итальянской Равенне.

Когда итальянцы устали от тяжеловесного романского стиля, они стали придумывать нечто более изящное, что в итоге превратилось в готический стиль, один из ранних образцов которого — кафедральный собор Сиены.

Всё Возрождение придумали итальянцы, в том числе ренессансную архитектуру. Считается, что наиболее ранние образцы появились во Флоренции.

Маньеристский стиль придумали итальянцы, а одним из главных образцов стал дворец Те архитектора Джулио Романо в Мантуе.

Классический стиль (неоклассический в других языках) придумал вообще один конкретный человек в одном конкретном городе — итальянец Антонио Палладио в Виченце. Первый период классицизма официально в его честь именуется паладианством.

Барокко придумали итальянцы. Оно родилось из построек Франческо Борромини в Риме.

И только в XIX веке итальянцы выпустили пальму первенства из рук (ампир придумали французы, модерн — бельгийцы, конструктивизм — русские и т. д.).

Особо интересно, что многие известные и знаковые здания за пределами Италии также были построены итальянцами. Например, Зальцбургский собор или весь польский город Замостье.
Нас ещё больше должна интересовать Царская Россия.

  • Московский кремль построили Марко Руффо и Антонио Джиларди (Антон Фрязин).
  • Нижегородский кремль построил Пьетро Франческо.
  • Успенский собор в Москве построил Аристотель Фиораванти.
  • Архангельский собор и Высоко-Петровский монастырь в Москве построил Алевиз Новый.
  • Колокольню Ивана Великого в Москве построил Марко (Бон Фрязин).
  • Грановитую палату в Москве построил Пьетро Антонио Солари.
  • Коломенское построил Пьетро Анибале (Петрок Малый).
  • Кронштадт, Петропавловскую крепость и Александро-Невскую лавру в Санкт-Петербурге построил Доменико Трезини.
  • Князь-Владимирский и Спасо-Преображенский соборы в Санкт-Петербурге построил Пьетро Антонио Трезини.
  • Меншиковский дворец в Санкт-Петербурге построил Джованни Мария Фонтанa.
  • Петергоф, Царское Село и Зимний дворец построил Бартоломео Растрелли.
  • Ораниенбаум и Гатчину построил Антонио Ринальди.
  • Павловск построил Винченцо Бренна.
  • Академию в Санкт-Петербурге и Странноприимный дом (Институт Склифософского) в Москве построил Джакомо Кваренги.
  • Михайловский дворец, Дворцовую и Сенатскую площади в Санкт-Петербурге построил Карло Росси.
  • Пушкинский дом в Санкт-Петербурге построил Джованни Лукини.
  • Воронцовский дворец и Потёмкинскую лестницу в Одессе построил Франческо Боффо.
  • Купеческую биржу и Английский клуб в Одессе построил Джорджо Торичелли.
  • Московский университет построил Доменико Жилярди.
  • Политехнический музей в Москве построил Ипполито Монигетти.

    Без итальянцев не было бы привычной русской архитектуры.
  • pegasoff: (изи-райдер)
    Посещены два московских музея.

    Московский музей современного искусства (вики)

    Церетелиевский проект, воплощённый при Лужкове. Снаружи — памятники работы грузинского маэстро, которые (хвала закавказским богам) не нашли своего места в Москве и других хороших городах нашей планеты. Внутри — всяческая ерунда, в основном брежневского и постперестроечного периодов. Несколько вещей русского авангарда дела не спасают. Горе тому, кто вошёл сюда, ожидая увидеть подобие MOMA или Tate Modern.

    Центральный музей вооружённых сил (вики)

    Два этажа, много залов, плюс техника на открытой площадке. Из музея убрали почти всё, касавшееся истории до 1941 года (есть скудный зальчик со стрельцами и гусарами). Куда делась Гражданская война? Наверное, всё теперь в бывшем Английском клубе. В целом, наполеоника лучше представлена в «Бородинской панораме», Вторая мировая — в Музее Великой отечественной, бронетехника — в Танковом музее. С коляской сюда лучше не ходить: огромное количество ступенек туда-сюда, но нет ни пандусов, ни лифтов.

    pegasoff: (изи-райдер)


    И снова поехали мы к друзьям во Владимир, а оттуда — съездили в городок с удивительным названием: Гусь-Хрустальный (вики).

    Всё из хрусталя )
    pegasoff: (дозорный)
    Посещены два музея за эти праздники.

    Институт русского реалистического искусства (вики)

    Крупнейший частный музей изящных искусств в Москве и одно из крупнейших собраний соцреализма в России. Три этажа: первый — современная живопись (малоинтересная), второй — послесталинский СССР, третий — сталинский СССР. Коллекция сталинского соцреализма просто отличная, на Крымском валу это направление показано намного более скудно. Добираться до музея лучше на машине: в городок бывшей Ситценабивной фабрики, перепрофилированной в бизнес-центр, можно въёхать через шлагбаум (пароль — название музея). Посетителей мало, а выставочные залы — самого высокого уровня.

    «Ленин у гроба Сталина» (это не авторское, а моё название) и «Белорусские партизаны пишут письмо немецкому фюреру»:


    Историко-мемориальный музей «Пресня» (вики)

    Рудимент советского прошлого, на фасаде до сих пор написано «Музей Красной Пресни». Экспонаты не очень интересные, залов мало, посетителей нет, но знаменитая диорама с баррикадами и горящей Пресней в 1905 г. — вполне себе.

    Фрагмент диорамы и интерьер штаба Московского восстания 1905 г. (деревянное здание бережно сохранили):
    pegasoff: (футболист)
    Перенесёмся в те времена, когда не было конституций, которые гарантировали равноправие. Некоторые были более равны — это люди благородные, дворяне. А некоторые — менее, это «простые люди». Особо далеко углубляться не будем, достаточно XVIII-XIX веков.

    Возьмём тогдашних писателей и поэтов.

    Фонвизин, Пушкин, Грибоедов, Веневитинов, Булгарин, Лермонтов, Тургенев — из знатных дворянских родов. Карамзин, Державин, Гоголь, Аксаков, Загоскин, Достоевский — из менее знатных. Жуковский и Герцен — бастарды крупных помещиков. Вяземский — князь. Дельвиг — барон. Все Толстые — графья. Отцы Островского и Лескова заработали дворянство личной службой.

    Таким образом, все известные русские поэты и писатели первой половины XIX века — из благородных семей. Только Тарас Григорьевич был из крепостных, да какой он русский? О писателях-разночинцах страна узнала ближе к XX веку, да и то, нужно крепко повспоминать, кто из тогдашних литераторов был не из дворян! У Чехова отец — купец, у Горького — рабочий, у Гиляровского — полицейский. Ах да, у Помяловского — дьячок. Ну, хоть четверых вспомнил.

    Теперь берём художников той же поры.

    Рокотов, Тропинин, Кипренский — крепостные крестьяне. Боровиковский, Пукирев, Суриков и Репин — вольные крестьяне. Иванов — сын художника, причём его отец был подкидышем. Левицкий, Брюллов и братья Маковские также пошли по отцовским стопам. Венецианов из семьи греческих, Айвазовский — армянских, а Шишкин, Прянишников и Саврасов — русских купцов. Антропов, Федотов, Васильев и Крамской — сыновья письмоводителей, Куинджи — сапожника, Левитан — учителя, братья Васнецовы — сельского священника. Перов — бастард помещика, не такой удачливый, как Жуковский с Герценом: ни денег, ни титула.

    Перебрав всю Третьяковку, находим исключения в лице трёх дворян: Верещагина, для которого живопись была частью военной карьеры, Ярошенко, который, наоборот, занимался любительской живописью наперекор военной карьере (он был генералом) и Ге, для которого живопись была увлечением, а не работой (хотел — рисовал, не хотел — годами бездельничал в поместье в духе своего друга Толстого).

    Таким образом, литература — это искусство людей благородных, а живопись — людей подлых. Россия не исключение: в ренессансной Италии Данте и Макиавелли были выходцами из старинного дворянства, а любой художник — из самых низов. Поскольку Шекспир является самым ярким исключением из правила, многие до сих пор не верят, что стихи и пьесы написаны сыном перчаточника.

    Почему так? Мой ответ таков. Чтобы написать хорошую книгу, нужно много читать, а чтобы много читать — в то время нужно было родиться дворянином. Чтобы рисовать, нужно было физически трудиться: делать краски, готовить инструменты и т. п. (в некоторых странах живопись даже была цеховым ремеслом), а ни один дворянин не стал бы трудиться. Если у вас есть свои варианты — с удовольствием выслушаю.
    pegasoff: (король)
    Обнаружил, что в Москве огромное количество небольших, но интересных музеев, где я пока не был. Теперь будет, куда выбраться с семьёй в выходные. :) В этот раз освоены два музея.

    Музей В. А. Тропинина и московских художников его времени (вики)

    В основе коллекции — частные пожертвования, сделанные советскими коллекционерами. Музей небольшой и уютный, 6 или 7 залов. Представлены портреты работы Тропинина, а также других художников от елизаветинской до александровской эпохи. Кроме того, выставлены картины из провинциальных усадеб, зачастую за неизвестным авторством (в основном, это были крепостные художники). Не сомневаюсь, что в Третьяковке такого добра немало, но там бы это постеснялись показать. Так что есть неплохая возможность посмотреть на «массовую» живопись сомнительного качества, но, с точки зрения истории быта, очень интересную.

    Государственный музей В. В. Маяковского (вики)

    Сходили, поскольку его собираются закрывать на полуторагодовую реконструкцию, и что после неё останется, пока не ясно. Революционный архитектурный проект начала 80-х годов: от внутренностей многоэтажного жилого дома оставили только стены, одну лестницу на верхний этаж и одну комнату — именно ту, в которой проживал и покончил с собой Маяковский. Всё остальное перестроено в несколько уровней выставочных залов, спиралью спускающихся вниз и имеющих смутные границы. С точки зрения архитектуры и выставочной планировки — очень круто. А вот как музей — это никакущий музей. Экспонаты представляют из себя слабо упорядоченную свалку с условно-хронологическим делением. Объекты не подписаны, выставлены хаотично и узнать что-либо о жизни музейного протагониста затруднительно. Впечатление можно получить, но не знание, не понимание. Так что, может, и хорошо, что будет реконструкция.

    Музей Тропинина и Музей Маяковского:
    pegasoff: (дозорный)
    Сериальность — один из двух бичей массовой культуры XXI века. Сериальность меняет и литературу, и кинематограф.

    Сериальность упрощает восприятие произведения. Потребителю не нужно разбираться в героях: кто они, когда и где они, и почему они такие. Потребителю всё объяснили в первом томе или фильме, а теперь можно сразу переходить к действию.

    Сериальность упрощает творческие шаблоны. Автору не нужно заботиться о развитии персонажей, он отказывается от истории личности в пользу «приключений тела»:
    1) герой сталкивается с трудностями
    2) но выпутывается из ситуации
    3) при этом он никак не меняется за описанное время
    4) повторить с пункта 1)

    Сериальность упрощает поглощение информации. Можно читать или смотреть, начав с любого места. Можно пропустить сезон. Можно впитывать произведения в обратном порядке.

    Сериальность упрощает логику повествования. Поскольку серии почти независимы друг от друга, автор может не заботиться о причинно-следственных связях. Автор может вводить десятки возвращающихся персонажей, добавляя им в разных сериях те черты, которые нужны по сюжету именно этой серии. Автор может не волноваться о климаксах и эффектных финалах, ведь история никогда не завершится.

    Сериальность появилась, видимо, из детективно-криминальных, бульварных историй а-ля «Холмс и Ватсон». Каждая история (расследование) закончена, потреблять можно в любой последовательности. В дальнейшем оказалось, что схема отлично работает на других жанрах: супергеройских комиксах, дамских драмах, космических операх и ситкомах.

    Особенно интересно проследить, как меняются ситкомы под воздействием сериальности. Со временем они скатываются не только в самоповторы, но и замыкаются сами на себе. Шутки строятся на постоянно повторяющихся ситуациях и качествах персонажей (например, один из героев — жадина, и в каждой серии будут хохмы про его жадность). О таком юморе второго сорта я уже писал.

    Образцовый сериал, который включает всё выше перечисленное — это, конечно, «Симпсоны».

    Сериальность — первый бич нынешнего творца. Есть и второй. Про него позже. (Попробуйте его угадать.)
    pegasoff: (Default)
    Многолетний опыт наблюдения подтверждает: степень критического настроя рецензента к рецензируемому обратно пропорциональна близости их знакомства.

    Если рецензент не знает автора лично, то может позволить себе ругательные и оскорбительные слова. Если рецензент наконец-то познакомился с автором в интернете или лично, то рецензия будет в худшем случае нейтральной. Если рецензент пил с автором на конвенте, то общий тон рецензии будет как у Белинского на Пушкина.

    Справедливо и для других областей культуры. Например, если критик выпил с режиссером, то режиссер в его текстах превратится во второго Тарковского.

    Интересно проследить эволюцию текстов рецензента от незнакомства до первой стопки. Поэтому на мнение большинства критиков всем плевать.
    pegasoff: (футболист)
    Я человек не то, чтобы творческих способностей. Но журналистике посвятил много времени, а там всё-таки творчество. И было в моей практике пару раз, когда делал статью, а она ближе к концу взяла да пропала: один раз свет вырубили, другой — винт накрылся, ну или ещё какие-то причины. Так вот, потом я не мог заставить себя написать то же самое снова, повторно. Ибо скучно — я это уже сделал; ибо неинтересно — я этим творчески переболел.

    Меня очень удивляет, когда произведения гораздо большей значимости, чем те мои статейки, делаются авторами по второму разу.

    Я не могу представить, как режиссер может ещё раз снимать тот же фильм, практически без изменений. Но вот Жан-Мари Пуарэ два раза поставил «Посетителей» (Les visiteurs и Just Visiting), а Гела Баблуани — «Тринадцать» (Tzameti и 13). Есть и другие примеры, сходу не вспомню.

    Многие художники снова и снова рисовали одну и ту же картину. И если два «Крика» Мунка я еще могу объяснить перфекционизмом, то пять авторских копий «Острова мёртых» Бёклина объяснимы только тем, что это «художник одной картины» — никакого более существенного произведения он не создал, и повторял единственную удачу. В Третьяковке две «Вдовушки» Федотова висят плечом к плечу и отличаются только цветом бархата. Федотов и многие его современники так зарабатывали на жизнь: «Видел вчера у князя N. ваше полотно, хочу себе в гостиную такое же».

    А книжки из нынешних литпроектов? Сюжеты и герои кочуют из одной обложки под другую.

    Итак, я подобных повторов не понимаю. Их, с моей точки зрения, можно делать только из-под палки, без души и золота ради. Я не прав?
    pegasoff: (футболист)
    В фильмах про чужих никто не смотрел «Чужих» («Это же уникальный биологический вид, на Земле он нужен для опытов!»). В фильмах про зомби никто не смотрел фильмов про зомби. Вчера выяснил, что даже в фильме про день сурка никто не смотрел «День сурка», и это уже ни в какие рамки не.

    Герои таких фильмов живут в альтернативных вселенных, и не потому, что в фильмах есть фантастическое допущение. А потому, что нынешнее культурное наследие человечества в этих вселенных отсутствует.

    Так какого ктулху в фильмах про космос и недалекое будущее никто не вспоминает про «Одиссею», «Стар Трек» и «Звёздные войны»?

    (Я знаю, что есть пародийные фильмы, которые издеваются над подобными штампами, но речь не о них.)
    pegasoff: (футболист)
    Автор не должен комментировать собственное произведение. Можно рассказывать о том, как пришла идея, об истории создания - но нельзя рассуждать о финальном результате. Автору не следует пояснять, «что он на самом деле имел в виду», а также оценивать, «насколько произведение (не)удачно и почему».

    Что бы ни сказал в этом случае автор, произведение от этого не выиграет. Оно будет принижено и потеряет в значимости. Своим высказыванием автор сужает трактовку произведения и ограничивает его масштаб. Творчество говорит само за себя, ему не нужна помощь создателя.

    Нередко автор слабого произведения пытается доказать, что оно лучше, чем его восприняли. Но плоды творчества не становятся вкуснее от лишних слов.
    pegasoff: (футболист)
    Открыл новое заболевание. Снобофобия («боязнь снобов») - это неоправданное опасение, что собеседник страдает снобизмом. Возникает у людей с недостаточным культурным багажом. Допустим, больной снобофобией человек не читал Хэмингуэя, не смотрел Феллини и не знает, чем различаются Мане и Моне. Его собеседник, наоборот, свободно рассуждает об этих персонах и их творчестве. Для снобофоба такой собеседник автоматически попадает в число «снобов», поскольку лучше понимает культурные ценности.

    Снобофоб вешает на собеседника ярлык, а себя утешает двумя утверждениями. Во-первых, собеседник, разбирающийся в Феллини и Мане, конечно же, ничего не понимает в нынешней популярной культуре (в отличие от снобофоба). Во-вторых, «нормальные люди» не могут интересоваться творчеством Феллини или же Мане, это очевидно. На практике оба утверждения снобофоба, как правило, ложны.

    Куда проще оправдывать свой смехотворный культурный багаж такими ложными утверждениями, чем ознакомиться с творчеством тех, кого ценят «снобы».
    pegasoff: (витязь)
    Я писал как-то про необходимость отделять талант от личности. Но то кто-то из френдов заявит о ненависти к Макаревичу, то оперуполномоченный напишет про нелюбовь к Говорухину. Ну да, Говорухин сделал лживую, глазированную «Россию, которую потеряли». Но для меня он в первую очередь - создатель «Места встречи». И одно место встречи искупает десятки «потерянных россий». Так что тот же Говорухин может снимать подобную псевдоисторическую и предвзятую фигню килочасами, он все равно не сможет испортить собственную репутацию мегарежиссера. «Место встречи» в нашей киноистории одно, единственное, гениальное.

    У Шекспира были очень слабые пьесы. 90% написанного Толстым - нечитабельно. Далеко не всё творчество «Битлов» приятно слушать. Но это не отменяет их общей культурной значимости.
    pegasoff: (футболист)
    Национальная культура делится на две части. Первая - «внутренняя», то, что интересно только самой нации, а за границей, по большому счету, никому не нужно. Это течения и направления, которые за пределами страны ни на что не повлияли. Вторая - «мировая», то, что всем интересно и за рубежом. То, что влияет на развитие культуры в мировом масштабе (не обязательно в момент появления: например, средневековую японскую живопись европейцы открыли для себя во 2-й половине XIX века).

    Свои «внутренняя» и «мировая» части есть и в русской культуре (или в российской, сейчас не важно). В основном «мировые» русские направления весьма почитаются и в России, вокруг них построен культ: музыка на рубеже веков («Могучая кучка», Чайковский), «русский роман» (Толстой-Достоевский), пьесы (Чехов-Горький), балет в XX веке и т. д.

    Но есть и такие русские течения, которые значительно больше почитаются в мире, чем на родине. Например, в русском искусстве, по сути, был единственный период, знаменитый на весь мир - русский авангард (Малевич, Кандинский, Родченко, Лисицкий и т. д.). То, на что нас учат молиться с детства Третьяковка и Русский музей, то есть русское барокко и все эти передвижники - всё это на фиг никому не нужно за рубежом. Барокко в XVIII веке было повсюду, и реализм в XIX - тоже. А авангард был только в России и СССР. В нашей стране при этом нет ни одного музея авангарда. Лучшее собрание выставлено в «филиале» Третьяковки на Крымском валу, выставлено бессистемно (вперемешку с реалистами типа Грабаря) и неполно. В лондонской галерее «Тейт Модерн» (одно из лучших мировых собраний искусства XX века) даже фотографии и типографике периода русского авангарда отведен отдельный зал. В России же фотоработы Родченко или Лисицкого вы в музеях вообще не встретите.

    В русской архитектуре есть такой же казус. Самое влиятельное наше направление - советский конструктивизм. Конструктивизма больше нет нигде в мире: только Москва, Питер и некоторые другие крупные города СССР, вроде Харькова (Госпром). Иностранные архитекторы приезжают в Москву поглядеть, что строили Гинзбург, Мельников, Иоафан, братья Веснины и другие. А у нас муниципалитет и отделы культуры размышляют: ломать конструктивистские здания или не ломать? У нас это не памятники мирового значения, а «ветхий фонд». Наши культурные деятели подали заявку на включение института Склифософского в фонд ЮНЕСКО. Какой к чертям Склиф, вспомните лучше про ДК Зуева!
    pegasoff: (Default)
    Когда смотришь фильмы 30-х годов прошлого столетия, будь то боевики, романтические комедии или ужастики, тебя не покидает ощущение, что лента целиком сшита из жанровых клише. На самом деле, как правило, это не клише, а новаторские ходы, интересные задумки и порой даже маленькие революции - фильмы-то старинные, самого начала эпохи звукового кино. Это теперь мы в тогдашнем новаторстве видим клише, потому что один удачный ход многочисленные режиссеры за 70-80 лет затерли до дыр.

    Такой вывод подталкивает еще к одной интересной мысли: мы сегодня не можем воспринимать объект искусства так же, как его воспринимали современники. Для них новаторство было новаторством, а мы смотрим на него через призму годов, авторов и течений. Мы не можем попасть на тот же ярус культурной пирамиды, где находится произведение и его современники.

    Так что единственный способ прочесть, скажем, «Войну и мир» так, как ее читали образованные современники - читать с детства только книги, вышедшие ранее романа Толстого.

    Profile

    pegasoff: (Default)
    pegasoff

    December 2017

    S M T W T F S
         12
    3456 789
    10111213141516
    17181920212223
    24252627282930
    31      

    Syndicate

    RSS Atom

    Most Popular Tags

    Style Credit

    Expand Cut Tags

    No cut tags
    Page generated Jun. 14th, 2025 06:20 am
    Powered by Dreamwidth Studios